Одноэтажная Америка
Mar. 21st, 2025 11:10 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
gali_sВ 1935г. Илья Ильф и Евгений Петров отправились в путешествие по США в качестве корреспондетов газеты Правда, дабы поведать её читателям о жизни в Америке.
Они провели там 3,5 месяца, пересекли страну на автомобиле два раза. Писать книгу и делать заметки начали ещё во время путешествия. Они вернулись домой в 1936г. Книга издана в 1937 году в Советском Союзе. После 1947 года, в связи с началом кампании по борьбе с низкопоклонством перед Западом и антиамериканским вектором советской внешней политики, книгу изъяли из общественного доступа и поместили в спецхран.
Какими были истинные мотивы этой поездки, можно только предполагать. Но она была одобрена на самом верху и получила всяческое благоприятствование.
[...это происходило в то время, в 1935 году, когда улучшение отношений с Западом, особенно с Соединенными Штатами было очень важным пунктом внешнеполитической повестки... они были посланы с целью способствовать улучшению отношений с США. Одним из главных условий нормализации отношений было прекращение советской пропаганды в Америке.]*
При этом:
[...по формальным основаниям им не могли разрешить въезд в США даже по гостевой, неиммигрантской визе, поскольку с точки зрения правительства США они были связаны с коммунистической партией, потому что были членами Союза писателей. Но у госдепартамента была возможность обойти эту проблему в том случае, если их визит мог быть полезен для Соединенных Штатов. Они могли получить визы, даже если не отвечали всем требованиям. Так что Буллит пишет госсекретарю, что это два известных советских писателя, что их следует впустить, что советское правительство очень заинтересовано в их поездке, и что имеет смысл поспособствовать этому, поскольку это не принесёт нам никакого вреда, а, может, даже и принесет какую-то пользу. Забавно, что в качестве подтверждения своих слов он прилагает вырезку из New York Times, в которой говорится, что Ильф и Петров планируют приехать в США не для того, чтобы заниматься коммунистической пропагандой, а чтобы описывать то, что они увидят, правдиво и как оно есть. Против выдачи виз возражало министерство труда, потому что Союз писателей – это ведь профсоюз. У них и собеседование было в посольстве...]
На собеседовании Ильф не сообщил, что имеет родственников в Америке.
[В анкете в графе с вопросом о том, имеет ли он родственников в Америке, он ответил «нет», что, естественно, неправда. На самом деле они навещали его родственников в Хартфорде, Коннектикут. Бóльшая часть семьи его отца – родители отца, его братья – эмигрировали в Америку в начале двадцатого века. И они отправились к ним в гости. Но служащему госдепартамента, который проводил интервью, он говорит: «Нет, у меня нет родственников в Соединенных Штатах».
- В Хартфорде жили четыре дяди Ильфа и еще была жива бабушка, но ее внуку не показали – видимо, она была слишком стара.
- А до этого он встречался со своей двоюродной сестрой Бланш в Париже, когда они были в Европе за несколько лет до того.
- Думаю, он встречался и с родным старшим братом Сандро Фазини, художником-сюрреалистом, который тоже жил в Париже. Он не успел уехать из Франции до немецкой оккупации и погиб в Освенциме...
он едет в Хартфорд, встречается с семьей, и в местной хартфордской газете даже выходит статья об этом.]
Евгений Петров, Илья Ильф и его американские кузины
[Теперь мы подошли к Соломону Трону, которого Ильф и Петров переименовали в книге в Адамса. Тоже иммигрант, бывший сотрудник компании General Electric в России, работавший уже в советской России как представитель той же компании. Он действительно сам вызвался сопровождать их? Неужели не было никакой предварительной договоренности? Вообще очень сложно представить, что вот два корреспондента «Правды» едут в трехмесячное путешествие по Америке, мечтают пересечь страну на машине – без языка, не знаю, водил ли кто из них машину, но во всяком случае без американских водительских прав. И при этом никакой логистики, ничего заранее не организовано.... Мне не до конца понятно, как они познакомились с Соломоном Троном. Они пишут в своей книге, что встретили его на приеме в консульстве, но я не уверена, насколько это верно. Соломон Трон и его жена были готовы работать бесплатно, что было важно для Ильфа и Петрова... Ближе к 37-му Трону было уже ясно, что в Советском Союзе происходит что-то очень плохое, но в 35-м он этого еще не знал, это было за линией горизонта. И я думаю, что в 35-м он питал искренний оптимизм в отношении Советского Союза. И когда он возвращался из поездок в СССР в начале тридцатых, он с энтузиазмом (возможно, чрезмерным) рассказывал чиновникам госдепартамента о происходящем в Советском Союзе. Так что мне кажется, у него появились сомнения только после 1937 года. Какие-то сомнения у него, наверное, были, так как он остался в США и не вернулся в Советский Союз несмотря не некоторые колебания по поводу того, что, возможно, ему следует это сделать. Но он этого так и не сделал.]
Соломон Абрамович Трон. Фотография Ильи Ильфа
Супруги Трон и Евгений Петров. Фото Ильи Ильфа
На Соломона Трона в ФБР было заведено большое дело. Он был связан с коммунистами. В эпоху маккартизма был признан шпионом, но к тому времени уже покинул США.
В 1940 году правительство США отправило Трона представителем DORSA в Вишистскую Францию договариваться о переселении евреев в колонию Сосуа в Доминиканской Республике. Трон не только посетил Францию, но и объехал с женой за несколько месяцев Голландию, Бельгию, Люксембург, Швейцарию и Португалию в поисках переселенцев и изучая ситуацию с евреями в условиях военной Европы.
После войны Трон стал советником в Китае, а в 1949—1950 годах — в Индии по приглашению Дж. Неру, где участвовал в электрификации страны.
В 1952 году Трон по приглашению Гилеля Дана, главы строительной компании «Солель боне» (Израиль), тесно связанной с Гистадрутом, разработал десятилетний план по освоению репараций от Германии. Несмотря на старания Дана, правительство Израиля так и не одобрило план Трона. В июне 1953 года Д. Бен-Гурион на прениях по бюджету в Кнессете упрекнул Трона и других приглашенных зарубежных экспертов в отсутствии «сионистской искры». Трон покинул страну. В Израиле Трон также занимался связанным с его планом проектом Всеизраильского водопровода.
Убежденный марксист, симпатизирующий Советскому Союзу, Трон проходил в досье американских спецслужб как подозрительный элемент.
Собственно, вот как описана встреча с ним в книге. И общее впечатление (лично моё) от этого всего – вербовка агентов, часть процесса. Но не факт, конечно.
* "Наконец в генеральном консульстве в Нью-Йорке было придумано нечто грандиозное - разослать письма адресатам и устроить прием для всех сразу.
Через три дня на углу 61-й улицы и Пятой авеню, в залах консульства, состоялся прием.
Мы стояли на площадке второго этажа, стены которой были увешаны огромными фотографиями, изображающими Днепрогэс, уборку хлеба комбайнами и детские ясли. Стояли мы рядом с консулом и с неприкрытым страхом смотрели на подымающихся снизу джентльменов и леди. Они двигались непрерывным потоком в течение двух часов. Это были духи, вызванные соединенными усилиями Дюранти, Фишера, Эйзенштейна и еще двух десятков наших благодетелей. Духи пришли с женами и были в очень хорошем настроении. Они были полны желания сделать все, о чем их просили в письмах, и помочь нам узнать, что собой представляют Соединенные Штаты.
Гости здоровались с нами, обменивались несколькими фразами и проходили в залы, где на столах помещались вазы с крюшоном и маленькие дипломатические сандвичи.
Мы в простоте душевной думали, что когда все соберутся, то и мы, так сказать, виновники торжества, тоже пойдем в зал и тоже будем подымать бокалы и поедать маленькие дипломатические бутерброды. Но не тут-то было. Выяснилось, что нам полагается стоять на площадке до тех пор, пока не уйдет последний гость.
Из зала доносились шумные восклицания и веселый смех, а мы все стояли да стояли, встречая опоздавших, провожая уходящих и вообще выполняя функции хозяев. Гостей собралось больше полутораста, и понять, кто из них губернатор, а кто - выходец из Проскурова, мы так и не смогли. Это было шумное общество: здесь было много седоватых дам в очках, румяных джентльменов, плечистых молодых людей и высоких тонких девиц. Каждый из этих духов, возникших из привезенных нами конвертов, представлял несомненный интерес, и мы очень страдали от невозможности поговорить с каждым в отдельности.
Через три часа поток гостей устремился вниз по лестнице.
К нам подошел маленький толстый человек с выбритой начисто головой, на которой сверкали крупные капли ледяного пота. Он посмотрел на нас сквозь увеличительные стекла своих очков, затряс головой и проникновенно сказал на довольно хорошем русском языке:
- О, да, да, да! Это ничего! Мистер Илф и мистер Петров, я получил письмо от Фишера. Нет, нет, сэры, не говорите мне ничего. Вы не понимаете. Я знаю, что вам нужно. Мы еще увидимся.
И он исчез, маленький, плотный, с удивительно крепким, почти железным телом. В сутолоке прощания с гостями мы не могли поговорить с ним и разгадать смысл его слов.
Через несколько дней, когда мы еще валялись в кроватях, обдумывая, где же наконец мы найдем необходимое нам идеальное существо, зазвонил телефон, и незнакомый голос сказал, что говорит мистер Адамс и что он хочет сейчас к нам зайти. Мы быстро оделись, гадая о том, зачем мы понадобились мистеру Адамсу и кто он такой.
В номер вошел тот самый толстяк с железным телом, которого мы видели на приеме в консульстве."
И ещё о мистере Адамсе (Троне)
* "У мистера Адамса было легкое отношение к деньгам - немного юмора и совсем уже мало уважения. В этом смысле он совсем не был похож на американца.
Настоящий американец готов отнестись юмористически ко всему на свете, но только не к деньгам. Мистер Адамс знал множество языков. Он жил в Японии, России, Германии, Индии, прекрасно знал Советский Союз. Он работал на Днепрострое, в Сталинграде, Челябинске, и знание старой России позволило ему понять Советскую страну так, как редко удается понять иностранцам. Он ездил по СССР в жестких вагонах, вступал в разговор с рабочими и колхозниками. Он видел страну не только такой, какой она открывалась его взору, но такой, какой она была вчера и какой она станет завтра. Он видел ее в движении. И для этого изучал Маркса и Ленина, читал речи Сталина и выписывал "Правду".
[Важнейшим пунктом назначения для Ильфа и Петрова был Голливуд. Они любили кино, к тому моменту три фильма было снято по их сценариям, и они очень хотели написать сценарий для Голливуда. Даже обсудили свою идею с весьма успешным режиссером Льюисом Майлстоуном, он же Лейб Менделевич Мильштейн, написали синопсис, но из этой затеи ничего не вышло. Голливуд разочаровал их. Они описывают его как скучнейшее место, где царит засилье ширпотреба, кинопроизводство поставлено на конвейер, продукция которого «ниже уровня человеческого достоинства». И вот я думаю: может быть, такое восприятие Голливуда было следствием их неудачи со сценарием?]
Евгений Петров (слева) и режиссер Льюис Майлстоун. Фотография Ильи Ильфа
Про Голливуд вообще очень странно. Они много его ругают, при этом чем-то восхищаются. Вернувшись домой, написали послание Сталину, где подробно излагают, как нужно модернизировать кинопроизводство, воспользовавшись опытом Голливуда. Сталин их назвал болтунами.
В целом ощущение, как и от других тем, которые они затрагивали, что позитивные впечатления фиксировались по ходу путешествия, а критика добавлялась уже дома – в соответствии с линией партии. Собственно, «Одноэтажная Америка», в которой немало слов о партии и социализме, - самая политически лояльная книга Ильфа и Петрова.
[Но с другой стороны, я не могу не задумываться о том, что любой советский человек, который это читал, приходил к довольно неблагоприятным для СССР сравнениям с Америкой. Я обратила внимание, что они постоянно пишут, что куда бы они ни пошли, они едят бифштексы. Постоянно едят бифштексы. И пишут, что бифштекс был отвратительный, есть было невозможно. Но они заказали еще один бифштекс. И мне интересно, как советский читатель, которому бифштекс доставался очень редко, воспринимал это заявление: «Мы постоянно везде ели бифштексы, но они были так себе».]
Или ещё:
Хочу напомнить, что это Америка во времена Великой Депрессии, когда было совсем худо. И это всего лишь обычная забегаловка для служащих.
[...они пытались как-то примирить то, что они видели и в какой-то мере смогли выразить в 35-м году, с совершенно другой атмосферой, в которую они вернулись в начале 36-го. Они не так уж долго отсутствовали, но мир кардинально изменился за то время, что их не было. Так что им пришлось писать свою книгу в атмосфере, которая резко отличалась от того, что они ожидали. Они думали, что все будет более-менее по-прежнему, а все изменилось. И они пытаются понять, какую позицию им следует занять по отношению с США.]
-----
Несколько цитат из книги.
- Например, описание нового корпуса тюрьмы Синг-Синг, которую они очень хотели посетить и Трон организовал им это. Заодно и посидел на электрическом стуле.
Но я не об этом. Как вот это выглядело в совке 1937 года? Где половина страны уже сидела, многие были расстреляны. А сведения об условиях в тюрьмах просачивались в население так или иначе, как это известно уже из воспоминаний очевидцев.
- Много эпизодов, рассказывающих о встречах в Америке с несчастными русскоязычными, которые когда-то покинули родину и теперь влачат жалкое существование, живут в нищете, плачут от ностальгии, читают русские газеты и мечтают вернуться на родину. Но что-то мешает обычно.
Редкие случаи успеха всё же попадают в повествование, но описаны с большой язвительностью и презрением.
* "Окна нашей комнаты выходили на бульвар Голливуд. На одном углу перекрестка была аптека, на другом - банк. За банком виднелось новенькое здание. Весь фасад его занимали электрические буквы: "Макс Фактор".
Много лет назад Макс Фактор, молодой человек в продранных штанах, приехал с юга России в Америку. Без долгих размышлений Макс принялся делать театральный грим и парфюмерию. Вскоре все сорок восемь объединившихся Штатов заметили, что продукция мистера Фактора начинает завоевывать рынок. Со всех сторон к Максу потекли деньги. Сейчас Макс невероятно богат и любит рассказывать посетителям волшебную историю своей жизни. А если случайно посетитель родом из Елисаветграда, Николаева или Херсона, то он может быть уверен, что счастливый хозяин заставит его принять на память большую банку крема для лица или набор искусственных ресниц, имеющих лучшие отзывы Марлены Дитрих или Марион Дэвис. Недавно Фактор праздновал какой-то юбилей - не то двадцатилетие своей плодотворной деятельности на гримировальном фронте, не то очередную годовщину своей удачной высадки на американском берегу. Пригласительные извещения представляли собой сложное и богатейшее сооружение из веленевой бумаги, великолепного бристольского картона, высококачественного целлофана и стальных пружин. Это были толстые альбомы, напыщенный текст которых извещал адресата о том, что его имеют честь пригласить и что он имеет честь быть приглашенным. Но в последнюю минуту гостеприимный Фактор, как видно, усомнился в том, поймут ли его. Поэтому на обложке большими буквами напечатано: "Приглашение".
- Или вот описание жизни несчастной бывшей жены художника Фешина, которая живёт очень бедно после развода, среди мексиканцев и без электричества. Они её уговаривают вернуться на родину. Но она не послушалась их. Осталась среди мексиканцев, так и не посетив ГУЛАГ.
* "Она уехала в двадцать третьем году из Казани. Муж ее - художник Фешин, довольно известный в свое время у нас. Он дружил с американцами из "АРА", которые были на Волге, и они устроили ему приглашение в Америку. Он решил остаться здесь навсегда, не возвращаться в Советский Союз. Этому главным образом способствовал успех в делах. Картины продавались, денег появилась куча. Фешин, как истинный русак, жить в большом американском городе не смог, вот и приехали сюда, в Таос. Построили себе дом, замечательный дом. Строили его три лета, и он обошелся в двадцать тысяч долларов. Строили, строили, а когда дом был готов,- разошлись. Оказалось, что всю жизнь напрасно жили вместе, что они вовсе не подходят друг к другу. Фешин уехал из Таоса, он теперь в Мексико-сити. Дочь учится в Голливуде, в балетной школе. Миссис Фешина осталась в Таосе одна. Денег у нее нет, не хватает даже на то, чтоб зимой отапливать свой великолепный дом. Поэтому на зиму она сняла себе домик за три доллара в месяц в деревне Рио-Чикито, где живут одни мексиканцы, не знающие даже английского языка, но очень хорошие люди. Электричества в Рио-Чикито нет. Надо зарабатывать деньги. Она решила писать для кино, но пока еще ничего не заработала. Дом продавать жалко. Он стоил двадцать тысяч, а теперь, при кризисе, за него могут дать тысяч пять.
Наша гостья говорила жадно, хотела наговориться досыта, все время прикладывала руки к своему нервному лицу и повторяла:
- Вот странно говорить в Таосе по-русски с новыми людьми. Скажите, я еще не делаю в русском языке ошибок?
Она говорила очень хорошо, но иногда вдруг запиналась, вспоминала нужное слово. Мы говорили ей:
- Слушайте, зачем вы здесь сидите? Проситесь назад в Советский Союз.
- Я бы поехала. Но куда мне ехать? Там все новые люди, я никого не знаю. Поздно мне уже начинать новую жизнь.
Она умчалась во тьму на своем старом тяжеловозе.
Странная судьба! Где живет русская женщина? В Рио-Чикито, штат Нью-Мексико, в Юнайтед Стейтс оф Америка, среди индейцев, мексиканцев и американцев."
- Прекрасноэ про газету Правда. Наверняка дописанное уже дома.
- Уровень описываемого комфорта в 30-х г.г. в депрессивной Америке поражает воображение. Можно себе представить, какое это производило впечатление на советского путешественника и читателя. И не только в 30-х.
Это только один из примеров.
* "В Америке путешественника не угнетают обычные дорожные сомнения: "Где мы сейчас? Найдем ли мы ночлег? Не врет ли спидометр? Уж слишком мы забрались на Запад,- не пора ли передвинуть стрелку часов?" Нет. Путешественника не волнует вопрос о ночлеге. Он привык к тому, что на дороге его поджидают кэмпы, то есть лагери, состоящие из нескольких маленьких домиков (в каждом домике - комната, душ и газовая кухня, а рядом с домиком - гараж). Ежедневно на дороге можно встретить на маленьком столбике плакат: "Через полмили - проверка спидометра". И действительно, через полмили стоит новый столбик. И от этого столбика до следующего будет пять миль, и вы можете проверить правильность своего спидометра - прибора, отмечающего пройденное расстояние. Встретится вам и совсем уже заботливый плакат: "Пора передвинуть стрелку часов". А на вопрос: "Где мы сейчас?" - есть точный, даже несколько торжественный ответ:
"Покидаете Нью-Мексико. Въезжаете в Аризону".
Ой, ещё смешно, как они жалуются на отсутствие горячей воды в каких-то мотелях в американских ебенях. В то время, как в совке не у всех дома был водопровод.
- Пара смешных цитат
Илья Ильф у окна своего номера на 27-м этаже отеля «Шелтон» в Нью-Йорке. Снимок сделал Евгений Петров
Купленный в кредит в Нью-Йорке «форд», на котором писатели объехали всю Америку. Фотография Ильи Ильфа
Советую ли я к прочтению эту книгу, если вы её не читали?
Мне было любопытно. Ближе к концу чтения разразилась эта свистопляска в Америке уже в нашей реальной жизни. И дочитывала я уже с трудом. Как-то сильно много стало вокруг этой самой Америки.
----
[]* При написании поста я цитировала передачу Радио Свобода
«Вам нечего терять, кроме запасных цепей». Американский вояж Ильфа и Петрова
Рекомендую прочитать полностью, если тема интересна.
А также статьи из Википедии.
Они провели там 3,5 месяца, пересекли страну на автомобиле два раза. Писать книгу и делать заметки начали ещё во время путешествия. Они вернулись домой в 1936г. Книга издана в 1937 году в Советском Союзе. После 1947 года, в связи с началом кампании по борьбе с низкопоклонством перед Западом и антиамериканским вектором советской внешней политики, книгу изъяли из общественного доступа и поместили в спецхран.
Какими были истинные мотивы этой поездки, можно только предполагать. Но она была одобрена на самом верху и получила всяческое благоприятствование.
[...это происходило в то время, в 1935 году, когда улучшение отношений с Западом, особенно с Соединенными Штатами было очень важным пунктом внешнеполитической повестки... они были посланы с целью способствовать улучшению отношений с США. Одним из главных условий нормализации отношений было прекращение советской пропаганды в Америке.]*
При этом:
[...по формальным основаниям им не могли разрешить въезд в США даже по гостевой, неиммигрантской визе, поскольку с точки зрения правительства США они были связаны с коммунистической партией, потому что были членами Союза писателей. Но у госдепартамента была возможность обойти эту проблему в том случае, если их визит мог быть полезен для Соединенных Штатов. Они могли получить визы, даже если не отвечали всем требованиям. Так что Буллит пишет госсекретарю, что это два известных советских писателя, что их следует впустить, что советское правительство очень заинтересовано в их поездке, и что имеет смысл поспособствовать этому, поскольку это не принесёт нам никакого вреда, а, может, даже и принесет какую-то пользу. Забавно, что в качестве подтверждения своих слов он прилагает вырезку из New York Times, в которой говорится, что Ильф и Петров планируют приехать в США не для того, чтобы заниматься коммунистической пропагандой, а чтобы описывать то, что они увидят, правдиво и как оно есть. Против выдачи виз возражало министерство труда, потому что Союз писателей – это ведь профсоюз. У них и собеседование было в посольстве...]
На собеседовании Ильф не сообщил, что имеет родственников в Америке.
[В анкете в графе с вопросом о том, имеет ли он родственников в Америке, он ответил «нет», что, естественно, неправда. На самом деле они навещали его родственников в Хартфорде, Коннектикут. Бóльшая часть семьи его отца – родители отца, его братья – эмигрировали в Америку в начале двадцатого века. И они отправились к ним в гости. Но служащему госдепартамента, который проводил интервью, он говорит: «Нет, у меня нет родственников в Соединенных Штатах».
- В Хартфорде жили четыре дяди Ильфа и еще была жива бабушка, но ее внуку не показали – видимо, она была слишком стара.
- А до этого он встречался со своей двоюродной сестрой Бланш в Париже, когда они были в Европе за несколько лет до того.
- Думаю, он встречался и с родным старшим братом Сандро Фазини, художником-сюрреалистом, который тоже жил в Париже. Он не успел уехать из Франции до немецкой оккупации и погиб в Освенциме...
он едет в Хартфорд, встречается с семьей, и в местной хартфордской газете даже выходит статья об этом.]
Евгений Петров, Илья Ильф и его американские кузины
[Теперь мы подошли к Соломону Трону, которого Ильф и Петров переименовали в книге в Адамса. Тоже иммигрант, бывший сотрудник компании General Electric в России, работавший уже в советской России как представитель той же компании. Он действительно сам вызвался сопровождать их? Неужели не было никакой предварительной договоренности? Вообще очень сложно представить, что вот два корреспондента «Правды» едут в трехмесячное путешествие по Америке, мечтают пересечь страну на машине – без языка, не знаю, водил ли кто из них машину, но во всяком случае без американских водительских прав. И при этом никакой логистики, ничего заранее не организовано.... Мне не до конца понятно, как они познакомились с Соломоном Троном. Они пишут в своей книге, что встретили его на приеме в консульстве, но я не уверена, насколько это верно. Соломон Трон и его жена были готовы работать бесплатно, что было важно для Ильфа и Петрова... Ближе к 37-му Трону было уже ясно, что в Советском Союзе происходит что-то очень плохое, но в 35-м он этого еще не знал, это было за линией горизонта. И я думаю, что в 35-м он питал искренний оптимизм в отношении Советского Союза. И когда он возвращался из поездок в СССР в начале тридцатых, он с энтузиазмом (возможно, чрезмерным) рассказывал чиновникам госдепартамента о происходящем в Советском Союзе. Так что мне кажется, у него появились сомнения только после 1937 года. Какие-то сомнения у него, наверное, были, так как он остался в США и не вернулся в Советский Союз несмотря не некоторые колебания по поводу того, что, возможно, ему следует это сделать. Но он этого так и не сделал.]
Соломон Абрамович Трон. Фотография Ильи Ильфа
Супруги Трон и Евгений Петров. Фото Ильи Ильфа
На Соломона Трона в ФБР было заведено большое дело. Он был связан с коммунистами. В эпоху маккартизма был признан шпионом, но к тому времени уже покинул США.
В 1940 году правительство США отправило Трона представителем DORSA в Вишистскую Францию договариваться о переселении евреев в колонию Сосуа в Доминиканской Республике. Трон не только посетил Францию, но и объехал с женой за несколько месяцев Голландию, Бельгию, Люксембург, Швейцарию и Португалию в поисках переселенцев и изучая ситуацию с евреями в условиях военной Европы.
После войны Трон стал советником в Китае, а в 1949—1950 годах — в Индии по приглашению Дж. Неру, где участвовал в электрификации страны.
В 1952 году Трон по приглашению Гилеля Дана, главы строительной компании «Солель боне» (Израиль), тесно связанной с Гистадрутом, разработал десятилетний план по освоению репараций от Германии. Несмотря на старания Дана, правительство Израиля так и не одобрило план Трона. В июне 1953 года Д. Бен-Гурион на прениях по бюджету в Кнессете упрекнул Трона и других приглашенных зарубежных экспертов в отсутствии «сионистской искры». Трон покинул страну. В Израиле Трон также занимался связанным с его планом проектом Всеизраильского водопровода.
Убежденный марксист, симпатизирующий Советскому Союзу, Трон проходил в досье американских спецслужб как подозрительный элемент.
Собственно, вот как описана встреча с ним в книге. И общее впечатление (лично моё) от этого всего – вербовка агентов, часть процесса. Но не факт, конечно.
* "Наконец в генеральном консульстве в Нью-Йорке было придумано нечто грандиозное - разослать письма адресатам и устроить прием для всех сразу.
Через три дня на углу 61-й улицы и Пятой авеню, в залах консульства, состоялся прием.
Мы стояли на площадке второго этажа, стены которой были увешаны огромными фотографиями, изображающими Днепрогэс, уборку хлеба комбайнами и детские ясли. Стояли мы рядом с консулом и с неприкрытым страхом смотрели на подымающихся снизу джентльменов и леди. Они двигались непрерывным потоком в течение двух часов. Это были духи, вызванные соединенными усилиями Дюранти, Фишера, Эйзенштейна и еще двух десятков наших благодетелей. Духи пришли с женами и были в очень хорошем настроении. Они были полны желания сделать все, о чем их просили в письмах, и помочь нам узнать, что собой представляют Соединенные Штаты.
Гости здоровались с нами, обменивались несколькими фразами и проходили в залы, где на столах помещались вазы с крюшоном и маленькие дипломатические сандвичи.
Мы в простоте душевной думали, что когда все соберутся, то и мы, так сказать, виновники торжества, тоже пойдем в зал и тоже будем подымать бокалы и поедать маленькие дипломатические бутерброды. Но не тут-то было. Выяснилось, что нам полагается стоять на площадке до тех пор, пока не уйдет последний гость.
Из зала доносились шумные восклицания и веселый смех, а мы все стояли да стояли, встречая опоздавших, провожая уходящих и вообще выполняя функции хозяев. Гостей собралось больше полутораста, и понять, кто из них губернатор, а кто - выходец из Проскурова, мы так и не смогли. Это было шумное общество: здесь было много седоватых дам в очках, румяных джентльменов, плечистых молодых людей и высоких тонких девиц. Каждый из этих духов, возникших из привезенных нами конвертов, представлял несомненный интерес, и мы очень страдали от невозможности поговорить с каждым в отдельности.
Через три часа поток гостей устремился вниз по лестнице.
К нам подошел маленький толстый человек с выбритой начисто головой, на которой сверкали крупные капли ледяного пота. Он посмотрел на нас сквозь увеличительные стекла своих очков, затряс головой и проникновенно сказал на довольно хорошем русском языке:
- О, да, да, да! Это ничего! Мистер Илф и мистер Петров, я получил письмо от Фишера. Нет, нет, сэры, не говорите мне ничего. Вы не понимаете. Я знаю, что вам нужно. Мы еще увидимся.
И он исчез, маленький, плотный, с удивительно крепким, почти железным телом. В сутолоке прощания с гостями мы не могли поговорить с ним и разгадать смысл его слов.
Через несколько дней, когда мы еще валялись в кроватях, обдумывая, где же наконец мы найдем необходимое нам идеальное существо, зазвонил телефон, и незнакомый голос сказал, что говорит мистер Адамс и что он хочет сейчас к нам зайти. Мы быстро оделись, гадая о том, зачем мы понадобились мистеру Адамсу и кто он такой.
В номер вошел тот самый толстяк с железным телом, которого мы видели на приеме в консульстве."
И ещё о мистере Адамсе (Троне)
* "У мистера Адамса было легкое отношение к деньгам - немного юмора и совсем уже мало уважения. В этом смысле он совсем не был похож на американца.
Настоящий американец готов отнестись юмористически ко всему на свете, но только не к деньгам. Мистер Адамс знал множество языков. Он жил в Японии, России, Германии, Индии, прекрасно знал Советский Союз. Он работал на Днепрострое, в Сталинграде, Челябинске, и знание старой России позволило ему понять Советскую страну так, как редко удается понять иностранцам. Он ездил по СССР в жестких вагонах, вступал в разговор с рабочими и колхозниками. Он видел страну не только такой, какой она открывалась его взору, но такой, какой она была вчера и какой она станет завтра. Он видел ее в движении. И для этого изучал Маркса и Ленина, читал речи Сталина и выписывал "Правду".
[Важнейшим пунктом назначения для Ильфа и Петрова был Голливуд. Они любили кино, к тому моменту три фильма было снято по их сценариям, и они очень хотели написать сценарий для Голливуда. Даже обсудили свою идею с весьма успешным режиссером Льюисом Майлстоуном, он же Лейб Менделевич Мильштейн, написали синопсис, но из этой затеи ничего не вышло. Голливуд разочаровал их. Они описывают его как скучнейшее место, где царит засилье ширпотреба, кинопроизводство поставлено на конвейер, продукция которого «ниже уровня человеческого достоинства». И вот я думаю: может быть, такое восприятие Голливуда было следствием их неудачи со сценарием?]
Евгений Петров (слева) и режиссер Льюис Майлстоун. Фотография Ильи Ильфа
Про Голливуд вообще очень странно. Они много его ругают, при этом чем-то восхищаются. Вернувшись домой, написали послание Сталину, где подробно излагают, как нужно модернизировать кинопроизводство, воспользовавшись опытом Голливуда. Сталин их назвал болтунами.
В целом ощущение, как и от других тем, которые они затрагивали, что позитивные впечатления фиксировались по ходу путешествия, а критика добавлялась уже дома – в соответствии с линией партии. Собственно, «Одноэтажная Америка», в которой немало слов о партии и социализме, - самая политически лояльная книга Ильфа и Петрова.
[Но с другой стороны, я не могу не задумываться о том, что любой советский человек, который это читал, приходил к довольно неблагоприятным для СССР сравнениям с Америкой. Я обратила внимание, что они постоянно пишут, что куда бы они ни пошли, они едят бифштексы. Постоянно едят бифштексы. И пишут, что бифштекс был отвратительный, есть было невозможно. Но они заказали еще один бифштекс. И мне интересно, как советский читатель, которому бифштекс доставался очень редко, воспринимал это заявление: «Мы постоянно везде ели бифштексы, но они были так себе».]
Или ещё:
Хочу напомнить, что это Америка во времена Великой Депрессии, когда было совсем худо. И это всего лишь обычная забегаловка для служащих.
[...они пытались как-то примирить то, что они видели и в какой-то мере смогли выразить в 35-м году, с совершенно другой атмосферой, в которую они вернулись в начале 36-го. Они не так уж долго отсутствовали, но мир кардинально изменился за то время, что их не было. Так что им пришлось писать свою книгу в атмосфере, которая резко отличалась от того, что они ожидали. Они думали, что все будет более-менее по-прежнему, а все изменилось. И они пытаются понять, какую позицию им следует занять по отношению с США.]
-----
Несколько цитат из книги.
- Например, описание нового корпуса тюрьмы Синг-Синг, которую они очень хотели посетить и Трон организовал им это. Заодно и посидел на электрическом стуле.
Но я не об этом. Как вот это выглядело в совке 1937 года? Где половина страны уже сидела, многие были расстреляны. А сведения об условиях в тюрьмах просачивались в население так или иначе, как это известно уже из воспоминаний очевидцев.
- Много эпизодов, рассказывающих о встречах в Америке с несчастными русскоязычными, которые когда-то покинули родину и теперь влачат жалкое существование, живут в нищете, плачут от ностальгии, читают русские газеты и мечтают вернуться на родину. Но что-то мешает обычно.
Редкие случаи успеха всё же попадают в повествование, но описаны с большой язвительностью и презрением.
* "Окна нашей комнаты выходили на бульвар Голливуд. На одном углу перекрестка была аптека, на другом - банк. За банком виднелось новенькое здание. Весь фасад его занимали электрические буквы: "Макс Фактор".
Много лет назад Макс Фактор, молодой человек в продранных штанах, приехал с юга России в Америку. Без долгих размышлений Макс принялся делать театральный грим и парфюмерию. Вскоре все сорок восемь объединившихся Штатов заметили, что продукция мистера Фактора начинает завоевывать рынок. Со всех сторон к Максу потекли деньги. Сейчас Макс невероятно богат и любит рассказывать посетителям волшебную историю своей жизни. А если случайно посетитель родом из Елисаветграда, Николаева или Херсона, то он может быть уверен, что счастливый хозяин заставит его принять на память большую банку крема для лица или набор искусственных ресниц, имеющих лучшие отзывы Марлены Дитрих или Марион Дэвис. Недавно Фактор праздновал какой-то юбилей - не то двадцатилетие своей плодотворной деятельности на гримировальном фронте, не то очередную годовщину своей удачной высадки на американском берегу. Пригласительные извещения представляли собой сложное и богатейшее сооружение из веленевой бумаги, великолепного бристольского картона, высококачественного целлофана и стальных пружин. Это были толстые альбомы, напыщенный текст которых извещал адресата о том, что его имеют честь пригласить и что он имеет честь быть приглашенным. Но в последнюю минуту гостеприимный Фактор, как видно, усомнился в том, поймут ли его. Поэтому на обложке большими буквами напечатано: "Приглашение".
- Или вот описание жизни несчастной бывшей жены художника Фешина, которая живёт очень бедно после развода, среди мексиканцев и без электричества. Они её уговаривают вернуться на родину. Но она не послушалась их. Осталась среди мексиканцев, так и не посетив ГУЛАГ.
* "Она уехала в двадцать третьем году из Казани. Муж ее - художник Фешин, довольно известный в свое время у нас. Он дружил с американцами из "АРА", которые были на Волге, и они устроили ему приглашение в Америку. Он решил остаться здесь навсегда, не возвращаться в Советский Союз. Этому главным образом способствовал успех в делах. Картины продавались, денег появилась куча. Фешин, как истинный русак, жить в большом американском городе не смог, вот и приехали сюда, в Таос. Построили себе дом, замечательный дом. Строили его три лета, и он обошелся в двадцать тысяч долларов. Строили, строили, а когда дом был готов,- разошлись. Оказалось, что всю жизнь напрасно жили вместе, что они вовсе не подходят друг к другу. Фешин уехал из Таоса, он теперь в Мексико-сити. Дочь учится в Голливуде, в балетной школе. Миссис Фешина осталась в Таосе одна. Денег у нее нет, не хватает даже на то, чтоб зимой отапливать свой великолепный дом. Поэтому на зиму она сняла себе домик за три доллара в месяц в деревне Рио-Чикито, где живут одни мексиканцы, не знающие даже английского языка, но очень хорошие люди. Электричества в Рио-Чикито нет. Надо зарабатывать деньги. Она решила писать для кино, но пока еще ничего не заработала. Дом продавать жалко. Он стоил двадцать тысяч, а теперь, при кризисе, за него могут дать тысяч пять.
Наша гостья говорила жадно, хотела наговориться досыта, все время прикладывала руки к своему нервному лицу и повторяла:
- Вот странно говорить в Таосе по-русски с новыми людьми. Скажите, я еще не делаю в русском языке ошибок?
Она говорила очень хорошо, но иногда вдруг запиналась, вспоминала нужное слово. Мы говорили ей:
- Слушайте, зачем вы здесь сидите? Проситесь назад в Советский Союз.
- Я бы поехала. Но куда мне ехать? Там все новые люди, я никого не знаю. Поздно мне уже начинать новую жизнь.
Она умчалась во тьму на своем старом тяжеловозе.
Странная судьба! Где живет русская женщина? В Рио-Чикито, штат Нью-Мексико, в Юнайтед Стейтс оф Америка, среди индейцев, мексиканцев и американцев."
- Прекрасноэ про газету Правда. Наверняка дописанное уже дома.
- Уровень описываемого комфорта в 30-х г.г. в депрессивной Америке поражает воображение. Можно себе представить, какое это производило впечатление на советского путешественника и читателя. И не только в 30-х.
Это только один из примеров.
* "В Америке путешественника не угнетают обычные дорожные сомнения: "Где мы сейчас? Найдем ли мы ночлег? Не врет ли спидометр? Уж слишком мы забрались на Запад,- не пора ли передвинуть стрелку часов?" Нет. Путешественника не волнует вопрос о ночлеге. Он привык к тому, что на дороге его поджидают кэмпы, то есть лагери, состоящие из нескольких маленьких домиков (в каждом домике - комната, душ и газовая кухня, а рядом с домиком - гараж). Ежедневно на дороге можно встретить на маленьком столбике плакат: "Через полмили - проверка спидометра". И действительно, через полмили стоит новый столбик. И от этого столбика до следующего будет пять миль, и вы можете проверить правильность своего спидометра - прибора, отмечающего пройденное расстояние. Встретится вам и совсем уже заботливый плакат: "Пора передвинуть стрелку часов". А на вопрос: "Где мы сейчас?" - есть точный, даже несколько торжественный ответ:
"Покидаете Нью-Мексико. Въезжаете в Аризону".
Ой, ещё смешно, как они жалуются на отсутствие горячей воды в каких-то мотелях в американских ебенях. В то время, как в совке не у всех дома был водопровод.
- Пара смешных цитат
Илья Ильф у окна своего номера на 27-м этаже отеля «Шелтон» в Нью-Йорке. Снимок сделал Евгений Петров
Купленный в кредит в Нью-Йорке «форд», на котором писатели объехали всю Америку. Фотография Ильи Ильфа
Советую ли я к прочтению эту книгу, если вы её не читали?
Мне было любопытно. Ближе к концу чтения разразилась эта свистопляска в Америке уже в нашей реальной жизни. И дочитывала я уже с трудом. Как-то сильно много стало вокруг этой самой Америки.
----
[]* При написании поста я цитировала передачу Радио Свобода
«Вам нечего терять, кроме запасных цепей». Американский вояж Ильфа и Петрова
Рекомендую прочитать полностью, если тема интересна.
А также статьи из Википедии.
